ggoblomov » 16 сен 2019, 09:29
А почитать,вот,пожалуйста, есть хорошее чтение о оружии...))
... 6 апреля 1942 г. А.Бомко вылетел по тревоге на перехват вражеского разведчика в паре с сержантом А.Зайцевым. При преследовании противника из-за слабой тяги двигателя ведомый отстал. Бой Бомко пришлось вести одному. По рассказу летчика, он, настигнув фашистского разведчика сзади, сверху с близкой дистанции открыл по нему огонь из пушки и пулеметов. Продолжая сближаться, дал еще несколько очередей из пушки. В результате были хорошо видны повреждения левой плоскости самолета противника, с кабины стрелка сбит колпак-обтекатель. Стрелок огонь прекратил. Но и у нашего летчика перестала стрелять пушка ШВАК, а потом и крупнокалиберный пулемет БС. Перезарядкой восстановить работоспособность оружия не удалось. Летчик дает по противнику еще несколько очередей из скорострельных пулеметов ШКАС калибра 7,62 мм, но поражения самолета противника достичь не удается. Тогда Бомко решает таранить разведчик, нанести ему удар воздушным винтом по хвостовому оперению. Делает горку и со снижением бросается на врага, но проскакивает в одном-двух метрах от хвоста разведчика. Нет, надо сближаться медленнее и ударить аккуратно концом лопасти воздушного винта. В кабине стрелка никого видно не было. Когда до самолета противника оставалось всего метров 12...15, по словам летчика, в кабине стрелка появился здоровый рыжий немец и произвел по истребителю несколько выстрелов из пистолета. Одна из пуль, пробив остекление фонаря кабины истребителя, ранила летчика в шею. Пилот ослабил внимание к управлению самолетом. В результате этого истребитель попал в воздушную струю двигателей разведчика и был отброшен вниз, в сторону. [43] Самолет едва не сорвался в штопор. Высота была потеряна, усилилась тряска двигателя, горючего оставалось только для возвращения на свой аэродром лётчик преследование вынужден был прекратить{32}.
При осмотре самолета было выявлено повреждение пулей одной лопасти воздушного винта, что и вызвало тряску двигателя. Четыре пули попали в плоскости самолета, был перебит узел крепления воздушного баллона. Пуля, пробившая фонарь кабины, ударилась в бронеспинку летчика и срикошетировала{33}.
Командир полка подполковник Ф.А.Погрешаев принял доклад пилота. Но в «рыжего немца» не поверил.
– Что это у нас получается, – сказал он, – истребитель, имея пушку и три пулемета, из них один крупнокалиберный, сбить фашистского гада не может, а победителем становится «рыжий немец» с паршивым пистолетом. Весьма удивительно. Правильно говорят – у страха глаза велики. Видимо ты, Афанасий, начал стрелять с километровой дистанции, израсходовал без толку все боеприпасы. Вот инженер по вооружению посмотрит пленку ФКП{34} и точно доложит, какое было расстояние при стрельбе. Придется мне тебя от боевого дежурства отстранить, пока зачет по стрельбе инженеру не сдашь.
А хуже этого наказания для летчика не было. Пилоту было легче получить самое строгое дисциплинарное взыскание, чем видеть, как товарищи несут боевое дежурство, как они отправляются в полет, а он вынужден оставаться на земле.
– Да, Иконников, разберись-ка, что с оружием случилось.
Самолет развернули в безопасное направление, сняли моторные капоты. Осмотрел с механиком по вооружению снаружи пушку и пулеметы, проверил тяги и тросовую проводку. Немного патронов еще осталось. Заняв место в кабине летчика, пробую пневмоперезарядкой перезарядить пушку. Но не получается. Начинаем просматривать всю цепь перезарядки, и находим причину отказа – одна из попавших в самолет пуль задела и смяла воздушную трубку. [43] Воздух в цилиндр перезарядки пушки не поступал. Отведя ручку управления самолётом в сторону и упершись ногами в педали управления самолетом, двумя руками, откидываясь назад, энергично дергаю и отпускаю трос ручкой перезарядки. Слышен четкий удар затвора пушки, дославший патрон в ствол.
Механик докладывает, что находившийся ранее в стволе патрон, как и должно быть, через гильзоотвод выпал на землю и передает его мне. Осматриваю. Накол капсюля бойком. Значит, в воздухе произошла осечка.
Даю команду «От самолета» и нажимаю на гашетку пушки. Короткая очередь сотрясает самолет. Вины летчика нет. Пневмосистема перезарядки была в бою выведена из строя, а перезарядить пушку в воздухе вручную, одновременно управляя самолетом, было весьма затруднительно. Открываю крышку ствольной коробки пулемета БС. Патрон перекосился и заклинился. Летчик в азарте воздушного боя слишком кратковременно нажал на кнопку перезарядки. Воздуха, чтобы отбросить назад подвижные части пулемета полностью, не хватило.
Механики снимают с самолета оружие для чистки и осмотра. Боекомплекты на стоянку уже доставлены. Кассета ФКП снята. Через час пленка будет проявлена.
Произвел на эпидиаскопе дешифрирование пленки ФКП. Молодой летчик, стремясь быстрее сбить ненавистного врага, открыл огонь не с «близкого расстояния», как он утверждал, а с 400 м, стреляя сперва прямо в хвост, когда поражаемая площадь минимальна. Позднее очереди были даны с расстояния 50...60 м, когда летчик выполнил небольшую горку. Прицеливание велось правильно – сперва в направлении воздушного стрелка, а затем по левому мотору разведчика. Последние несколько кадров показали, что Бомко приблизился к самолету противника практически вплотную.
Пришло несколько дней. Ко мне подходит Евгений Постыко техник самолета, на котором летал Бомко, – «Товарищ инженер, при замене троса управления самолетом, я, снимая бронеспинку и сидение летчика, посмотрите, что я нашел. И показывает сплющенную пулю».
О, такую пулю я хорошо знаю. Это, несомненно, пуля немецкого пистолета «парабеллум». Чтобы объяснить причины такой уверенности, должен сделать отступление в своем рассказе. [44] При формировании полка мы получили небольшое число револьверов «наган», а остальные были «парабеллумы», так как отечественного оружия не хватало. Перед раздачей револьверов и пистолетов личному составу техники по вооружению их расконсервировали, осмотрели и опробовали в тире. Отечественные «наганы» были безотказны и бой их значительно лучше, чем трофейных «парабеллумов». Поэтому все револьверы выдали летчикам. Среди пистолетов три оказалось неисправными. Их я взял на квартиру и вечером начал отлаживать. Два пистолета исправил, а из третьего никак не выбрасывалась гильза. В процессе работы гильза помялась, а запасной у меня не было. Охолостить боевой патрон не мог – не было тисков, чтобы вытащить пулю. А завтра рано утром оружие надо вручить офицерам штаба полка. Ну что ж, буду аккуратно отлаживать оружие, используя боевой патрон. Ствол пистолета при перезаряжании направляю на всякий случай в сторону голландской печки. И вдруг грохнул выстрел. Пуля, сделав глубокую вмятину в железной облицовке печки, срикошетировала и отскочила в угол комнаты. Сколько раз преподаватели в академии предупреждали нас, слушателей, об осторожности при обращении с оружием, что и «незаряженное» оружие может выстрелить, а я допустил такую оплошность! Вбегает хозяйка дома, в котором нам с инженером по спецоборудованию была отведена комната. На руках у неё охапка дров. Увидела меня, сидящего возле стола с пистолетом, направленным в сторону открытой дверцы печки. Дрова от растерянности посыпались на пол.
– Товарищ командир, у меня печка старая. Если Вам еще надо будет стрелять, то пожалуйста, если можно, выходите во двор. Там у меня большая поленница непиленных дров, пуля никуда не улетит.
Стыдно, но не хочется признаваться, что выстрел произошел исключительно по моей небрежности.
– Хорошо, Степанида Ивановна, я так и буду делать.
И все же, чтобы окончательно убедиться, что техник нашел в кабине самолета пулю от трофейного пистолета, решил провести дополнительную проверку. На окраине аэродрома установили бронеспинку со списанного ЛаГГ-3. По бокам укрепили противорикошетные деревянные щиты. На самолете Бомко по отверстию в козырьке кабины и отметине пули на бронеспинке определили угол ее встречи с поверхностью бронеспинки. Под этим же углом с разных расстояний в присутствии заместителя командира эскадрильи капитана А.Окунева и еще нескольких лётчиков я произвел ряд контрольных выстрелов. [45] Подобрали и осмотрели пули. Наиболее близкое смятие пули, по сравнению с найденной механиком, происходило на дистанции 15...20 метров.
Подтвердилось, что действительно, Бомко был ранен не пулей из пулемета воздушного стрелка, а пулей из пистолета «парабеллум». Возможно, и «рыжего немца». Учитывая расстояние от кабины стрелка до хвоста разведчика, воздушный винт самолета Бомко разрезал воздух уже в нескольких метрах от хвостового оперения Ю-88.
Несколько миллиметров отделили пилота от смерти. Спасло Бомко то, что шея у него была тоненькой. Старшина эскадрильи всегда мучился, подбирая ему гимнастерку. И все ровно ворот приходилось ушивать. Находись в кабине истребителя летчик среднего телосложения, сонная артерия наверняка была бы поражена. Бомко же отделался легким ожогом и ранением в шею двумя мелкими осколками пистолетной пули, отскочивших при ударе ее в бронеспинку.
Подошел командир полка подполковник Ф.А.Погрешаев.
– Сергей Николаевич, что это ты хочешь научить летчиков пробивать бронеспинки из фашистских пистолетов?
– Да, нет, товарищ командир.
Рассказал о результатах проведенного анализа.
– Ну хорошо. Надо будет еще раз разобрать с летчиками этот бой. Подбери-ка, пожалуйста, мне все материалы, а с фотопленки ФКП сделай большие схемы.
С Днём Победы,товарищи!
